Product Description

Эта книга будет нужна и интересна самым широким кругам читателей: она рассказывает о мастерах, чьи имена золотыми буквами записаны на страницах истории православной России. Потому и рассказано о них доступным языком, живо и эмоционально. Эта книга будет интересна и тем, кто сегодня занимается иконописанием: она богато иллюстрирована, притом содержит много полосных иллюстраций, на которых воспроизведены лики – главное в иконе.
Во времена господства атеистической идеологии непросто было получить представление о смысле иконописания. Выпускалось немало книг, посвященных русской иконе, но это были либо богатые и дорогие альбомы, предназначенные в основном для иностранных туристов, либо специальная литература, в которой икона рассматривалась как произведение искусства, художественный феномен, в отрыве от ее главного – литургического смысла.
Сегодня в книжном магазине рядом с искусствоведческими можно найти книги, посвященные богословию иконы, и руководства для иконописцев, и каталоги выставок русских икон, и сочинения, в которых содержатся попытки сочетать богословский и искусствоведческий подходы.
Книга, которую вы держите в руках, адресована не специалистам, а тем, кто делает первые шаги к пониманию русской иконы. Кто еще не пришел к молитвенному общению с образом, но уже ощутил в душе желание найти дорогу к Богу
Редкий труд на Руси пользовался таким уважением и почетом, как иконописание. Иконописцы осознавали себя и воспринимались другими как орудие в руках Господних, творящих благодатный образ.
Ведь икона – это не просто живописное произведение, в котором есть тело (материальная основа) и воплощенная в нем душа – художественный образ. В иконе присутствует благодать, Божественная энергия. Она формирует душу иконы – художественный образ в соработничестве художника с Духом Святым. Потому на Руси Он был покровителем иконописцев, а не апостол Лука, патрон западноевропейских живописцев.
В иконе сам материал наполнен смыслом, ибо он созидает малое подобие тварного мира, Космоса, преображенного из хаоса волей Божией.
Дерево основы – это память о Древе вечной жизни и о Честном Кресте Господнем. Паволока – ткань, которой проклеивают доску, – это частица всех цветов, трав, деревьев, что произрастают на земле. И еще – о вытканном руками Матери Божией для Ее Сына хитоне, который сняли с Него воины перед казнью и о котором бросали жребий. И о тех пеленах, в которые было завернуто Его Пречистое Тело, омытое на камне, к которому ныне в Иерусалиме, в храме Гроба Господня, припадают устами миллионы паломников. Клей, рыбий или животный, которым паволока приклеена к доске и на котором растирается левкас, – это частица моря и суши с населяющими их тварями Господними. Левкас – превращенный в порошок алебастр или мел на том же связующем клею покрывает доску и становится почвой, на которой расцветают краски. А краски – пигменты, драгоценные минералы, как и алебастр, – это сама земля. Растертые на желтке, главной живоносной части яйца, они наполнены жизнью и несут в себе память о земных небесах, в которых парят птицы. Даже в олифе, прокипяченном оливковом или, как его называли на Руси, деревянном масле, которым протирали законченную икону, – и в ней содержится память о жизни Иисуса на земле и о Гефсиманской оливковой роще, где Христос вознес моление о чаше. И о Масличной – Елеонской горе, с которой вознесся Он к Отцу Небесному, оставив на тверди скалы отпечатки Божественных Своих стоп.
Каждая форма, каждый оттенок цвета в иконе исполнены смыслов, извлекаемых высоким и образованным умом. И в то же время суть – дух иконы раскрывается без усилий верующему сердцу и простеца, и ребенка, ибо благодатный образ универсален. Так каким же должен быть мастер, способный создать это чудо?
Три имени, три светоносца, осеняющие золотой век русского иконописания. Три лика, просвечивающие сквозь глубины времени. Мы знаем о них до обидного мало – словно они растворены в сиянии образов, авторами и создателями которых они себя и не мнили, – соработники Духа Святого, смиренное орудие в руках Господних. …Имена, имена, имена… Ими пестрит история искусства Нового и Новейшего времени. Все громче и громче кричат они о суетном стремлении выделиться из толпы своей непохожестью на прочих, хоть как-то продлить свою жизнь: именитые, знаменитые, заслуженные, народные… Словно степени и звания сберегут от забвения на этом свете и оправдают на последнем Суде – на том…
А светоносцы не думали о земном бессмертии, они трудились во славу Божию. Немногие остались в молитвенной памяти внуков и правнуков светлой чередой имен в Сказании о святых иконописцах. Нет в Сказании упоминаний о Феофане Греке.
Нет имени Дионисия – не был он иноком, грешный мирянин земли Русской, ее красками Бога славивший.
Особо же выделен один Андрей Радонежский, «прозванием Рублев», и Троица его письма – неоспоримая сияющая вершина русского иконописания.
Однако ни одна вершина не существует без опоры, в пустоте. И к Троице, ныне пребывающей в залах Третьяковской галереи, русское иконописание шло не одно столетие. Шло за Византией, смиренным учеником в великой школе христианской веры, от светоча тысячелетнего принятой. Потом, в темные дни монголо-татарской напасти, в поиске самосмыслительном, оно с Божией помощью училось смотреть на ослепительный свет Истины своими глазами, протягивать руки навстречу Духу Господню и принимать истечение благодати, перенося ее в святые образа. А в ХIV веке, обретя собственный опыт, уже по-иному – не ученическим, но братским сознанием восприняло тот ослепительный луч света, который пришел из Византии, воссиял на пороге гибели империи, готовой передать святыню православия Руси как новой его опоре.
Заключение
Возрождающаяся и крепнущая на протяжении всего ХV века страна, где взаимодействуют духовный, социально-исторический и художественный подъем, обретает иконопись такого совершенства, какого до того не было в отечественной истории. И это в то время, как европейская живопись отходит от этого пути и, обретая великое гуманистическое искусство Ренессанса, практически утрачивает моленную икону.
Икона в ХV веке на Руси становится одним из важнейших среди факторов, обусловивших становление православного духовного идеала: «Атмосфера русской общественной жизни и практика духовного опыта дали импульс для сложения собственно русской, национальной интерпретации византийской традиции, для формирования национального своеобразия православного духовного идеала: сосредоточенность внутренней жизни, смирение и покой, а также участливость и сердечность, внимание к людям и готовность служить общему делу».
Не явление, но Сущность, светлая реальность Божественного Присутствия светит предстоящему, как путеводная звезда, из самых глубин русской иконы. Троица Рублева и Распятие Дионисия – две сияющие вершины, фланкирующие золотой ХV век русской иконописи, нашедшей путь одухотворения художественного образа. Духовная реальность в них отражена в той чистоте и совершенстве, которые только возможны для творения рук человеческих, ибо созданы они в соработничестве с Господом. Но и меж ними, разделенными несколькими десятилетиями, пролегла не пустыня, а долгий путь исканий Божественного совершенства.
Содержание
Введение 4
ПРЕОБРАЖЕНИЕ
Феофан Грек 7
СОГЛАСИЕ И СВЕТЛАЯ ПЕЧАЛЬ
Андрей Радонежский (Рублев) 77
ВОСПАРЕНИЕ ДУХА
Дионисий 161
Заключение 270